|
Венок сонетов
Антонио де Гассет, трубадур - Прекрасной Даме Магистрал Настал и мой исповедальный час. Быть искренним - нелегкая затея. Как объяснить? Что промелькнуло тенью? Откуда эта мутная напасть? Мечтал же, как о недоступном счастье, запястье тронуть. Молнией летел на тихий зов. А нынче вот метель уныния мне небо страсти застит. Мираж всегда прекрасней прозы жизни. Вы снизошли - и время править тризну любви. Лицом стал дивный лик. Утехи бренные - не дело для богинь. Путь ожиданий и надежд велик. Будь счастлива. Прости меня. Аминь! I Настал и мой исповедальный час. Без околичностей и без намеков я попытаюсь подвести итоги прошедшему. Я думаю о Вас, выкраиваю из раздумий фразы, плету из них тоскливый мой венок. Вас видя, я бы объяснить не смог всего. Слова бы сбились сразу в бессмысленный набор жужжащих звуков о предопределенности разлуки, о жажде распрямить бесцельный круг - в порыв параболы, прорвавшейся за стены. Доверюсь лучше верному перу. Быть искренним нелегкая затея... II Быть искренним - нелегкая затея: из мишуры извлечь живую суть. Ищу предлога время оттянуть - поправил длинный стебель орхидеи. Цветок засеребрился в темноте. Пошлю с утра Вам маленькое чудо и, может, перенесть Вам легче будет день завтрашний, конечно, грустный день. Закрою двери, оглянусь с дороги, взмахну рукой и горько сердце дрогнет. Сколь над гаданьем ты не ворожи, потери наши чаще обретений, и долго ноют ссадины души. Как объяснить? Что промелькнуло тенью? III Как объяснить? Что промелькнуло тенью? Восторг сменила скорбная печаль. Я за собой и раньше замечал боязнь свободу потерять. Вот наважденье. Боюсь попасть в уютный тихий плен, погрязнуть в зыби мыслей тривиальных, где свежесть чувства в русле ритуалов сведется к деловитости аренд. Любовь, затертая привычкою, фальшива. Привязанность вдруг переходит в привязь - Веревка, и взахлест - тугой петлей. Улыбки искривляются в гримасы. Кончается падением полет. Но Вам зачем про муки и напасти... IV Откуда эта мутная напасть и вечная неудовлетворенность? Живет же большинство вполне достойно: попить, поесть, посплетничать, поспать. Советуют счастливые прагматики: остепенись, стихи - ненужный звон, и не гляди с тоской за горизонт. Пора бродяжьи позабыть повадки. Чем свечи жечь бесцельно по ночам, слова терзая, песенки бренча, поспал бы, а с утра и за дела: женился бы и приобрел участок с оливами... Ну не земля, а клад. А ты все ищешь призрачное счастье. V Мечтал я, как о недоступном счастье, руки коснуться, заглянуть в глаза. Вернуться б на три месяца назад. Тогда казалось: жарким одночасьем судьба решилась. Мы спешим подчас приблизить упоение наградой, а победим - и пустоту утраты ощутим лишь, когда соблазн угас. Все время ДО прекрасней во сто крат. Так терпок предвкушенья аромат. Надежда, ожиданье, неизвестность... То пела, то вдруг плакала свирель в руках моих и чудно и чудесно. Лишь позовете, молнией летел... VI Я молнией на тихий зов летел, и очи Ваши синевой лучились. Не замечая ускользавших чисел, я пел любовь - счастливейший удел. Слагал стихи, слова рифмуя смело. В иллюминированной звездами ночи себе казался гением почти, а утром филигранною отделкой я завершал очередной шедевр. И все на взлете - оголенный нерв, трепещущий, откликнуться готовый на звук или оттенок… Но ужель все в прошлом и не повторится снова. Кто знал, что будет пыльная метель.. VII Поднялся ветер. Пыльная метель в лицо швырнула пригоршню соринок. Пока вымаргивал колючую начинку из глаза, голубую акварель над головой заволокло пастелью продымленной. Обрывки паутины к лицу цеплялись липко и противно. И духота. Осеннее похмелье после разгула лета. Ждешь дождя, а он не соберется все, хотя и тучи тяжелы и, вроде, время приспело разгуляться всласть ненастью. Под стать осенней хмари настроенье - уныние мне небо страсти застит. VIII Уныние мне небо страсти застит, и гаснет свет искрящейся любви. Уход непоправим. Зачем кривить душой? Взаимность губит счастье. От разделенности утрачиваем часть. Разделенное чувство половинно и вянет обреченною травинкой в осенний, серый и недужный, час. Я знаю не для всех мученья эти. Другим - не солнце так луна посветит, хватает и трухлявых пней огня. Довольствоваться тем, что есть - вот признак посредственности. Что ж... но для меня мираж всегда прекрасней прозы жизни. IX Мечта всегда прекрасней прозы жизни. Прозрачней краски. Чистые тона ласкают словно теплая волна. Что ж до того, что это только призрак. Вы думали, надеюсь я на приз? А приз - альков, уютные пенаты. "Я жажду" сменит равнодушье "надо б", и дальше тихо-тихо с горки вниз. Так до конца спеленутым обетом существовать по чьим-то трафаретам? Нет, не хочу и не могу - навек. Предвижу осужденье с укоризной, добавят сплетен, вылепят навет. Вы снизошли и время править тризну. Х Вы согласились - время править тризну любви. Какой в продленье толк, раз голос трепетный души моей умолк? Как будто раньше я глядел сквозь призму, и радужный, стеклом рожденный, фриз Вас обрамлял лучистым ореолом. А нынче… словно вздрогнул от укола шипом отравленным - изысканный каприз судьбы моей - и, звякнув колокольно, игрушка дорогая раскололась, крутнув на острие прощальный пируэт. Лежит теперь ненужная в пыли. Смешалась радуга в бесцветно-серый цвет, и стал лицом всего лишь дивный лик. XI Да просто стал лицом небесный лик. Рассыпались веснушек золотинки, а белая ажурная косынка потеряна давно, у глаз легли предчувствия морщин, и повилика их скоро оплетет чело. Чего ей до святынь. А медь густых волос отбелит иней, сначала кинув первый робкий блик. Я, кажется, жесток, зачем об этом? Добавить огорченья злым сонетом безвинной донне... Может разорвать? Душа чужая - лабиринт. Возможно, поможет исцелению тетрадь. Утехи бренные - не дело для богинь. XII Утехи бренные опасны для богинь и разрушают в прах их пьедесталы. Сначала приземленнее Вы стали, потом предупредительность рабынь мелькнула. Я, наверно, циник, а скука, словно преданный вассал, таскается за мной. И чувств накал недолог, вспыхну и остыну. Придумав миф, бесплотный идеал, я Грезу на любовь короновал. Глядел на Вас, а видел Вас едва ли. И воодушевленный лишь на миг согласием, бегу от пасторали и сладких песен, благо мир велик. XIII Путь ожиданий и надежд велик. Пусть ветер неизвестности повеет. Давно мой дом обходит вдохновенье, и радостного творчества родник почти иссяк. Листаю, как реликвии, среди унылых и промозглых стен сонеты ясные, как летний день. Поэзия - любовь моя, религия, не оставляй меня. Влюбленность самоценна, как чувство светлое, и без вознагражденья. Ристалища, звон денег и мечей, корзины снеди и разливы вин... Я ухожу спокойный и ничей. А Вы... Вы будьте счастливы. Аминь! XIV Будь счастлива. Прости меня. Пойми, Как жаворонок в клетке золоченой я угасал бы рядом обреченно. Я стал бы равнодушным и немым. Но кто без песен я? Безногий пилигрим. Невыносимо. А в дали зеленой сложу о Вас высокие кансоны, и вновь украсит лик нежнейший нимб. Там, в неподвластье бедам и годам, останетесь навек Прекрасной Дамой, загадочной, прелестной и желанной. А я... Я буду вечно помнить Вас. И встречу у жемчужного фонтана весенним днем в благословенный час. |
РАЗДЕЛЫ
